Ничейная земля – 2. Погружение в Яму - Илья Бушмин

– Чего? – прорычал угрюмый бирюк, буравя Полякова глазами.

– Этот дом напротив вашего. Окна заколочены, ворота разломаны, во дворе свалка. Там ведь никто не живет сейчас?

– А ты еще кто такой? – набычился бирюк. – Зачем тебе?

– Я из полиции. Проверяем все заброшенные дома в Яме. Вы ведь слышали про трупы девушек, которые нашли?

Бирюк прищурился. В его глазах сверкнула злость. Поляков так и не понял, к нему лично, к полиции или к чужакам в принципе.

– Не знаю я ничего, – буркнул бирюк и скрылся за своей калиткой.

Заброшенные дома Поляков фотографировал на сотовый телефон. Это нужно было как для участников будущего рейда – чтобы они могли определить, какой именно дом нужно проверять, так и для самого Полякова – чтобы позже он мог нанести дом на план-схему поселка. Без координат ни одна группа, особенно, если в ее составе нет выходцев из Ямы, никогда не найдет нужное место.

Проходя мимо зелено-серого домика с когда-то синими, облупившимися ставнями, Поляков замер. На окнах висела старенькая кружевная тюль. Судя по игравшим где-то в глубине дома отблескам, там работал телевизор.

Поляков не смог заставить себя зайти к родителям. Закурив и прикрывая сигарету ладонью от моросящего сверху дождя, Поляков двинулся дальше.

Когда на Яму опустились сумерки, и окна одного домишки или землянки за другим стали закрываться на ставни, крадя у улочек последний свет, Поляков решил возвращаться. Он выудил шесть адресов, которые нужно будет проверить. Поляков отправился вверх, пробираясь по грязным и темным улочкам – уличного освещения в Яме не было никогда, фонарные столбы и сами фонари отсутствовали здесь в принципе – туда, где было светло. Туда, где цивилизация хотя бы частично намекала о своем присутствии.

В отделе Поляков засел за план-схему Ямы. Его коллеги для будущих рейдов смогли достать ее в администрации города, которая пыталась таким образом показать, что хотя бы что-то контролирует. Но наметанный глаз Полякова сразу определил. Это такая же, как и у него дома, распечатка с Яндекс- или Гугл-карт.

– Поляков, ты здесь, что ли? – в дверном проеме возникла голова помощника дежурного. – Чего так поздно? Не дежуришь, случаем?

– И в дождь, и в холода, и в зной работа любимая всегда со мной, – буркнул Поляков. – Что тебе?

– Мне ничего. Тебе канцелярия бумажки оставила. На какого-то Санчеса.

Утром Поляков запросил материалы на человека, который мог бы обладать такой кличкой и при этом быть, с большой степенью вероятности, Иваном. Доверять словам Боба на 100 процентов Поляков не стал бы. И вот РИЦ – информационная система, в которой хранилась информация о «клиентуре», то есть о когда-либо привлекавшихся к уголовной ответственности, судимых или просто попадавших в поле зрения правоохранительных органов жителях города – выдал ответ.

Поляков отправился в дежурку и забрал несколько распечаток, соединенных вместе канцелярской скрепкой. Он и предположить не мог, но в городе было сразу три Ивана, носивших кличку Санчес и ее производное – Санчо.

Вернувшись в кабинет, Поляков принялся читать материалы, пытаясь вычислить нужного ему Санчеса по послужному списку. У одного грабеж и наркотики. У второго были условный срок за кражу и три года за, кто бы мог подумать, наркотики. Третий сидел за разбойное нападение, сопротивление сотрудникам – и да, за наркотики.

Поляков зашел с другого конца. В Промышленном были прописаны только двое Иванов Санчесов из трех. Но это ни о чем не говорило. Можно было быть прописанным хоть в Средней Азии и прожить всю жизнь в лабиринтах трущоб Ямы.

Поляков пробежался глазами по прочей информации. Данные о возможных подельниках, информация о членах семьи или их отсутствии…

Члены семьи. Поляков чертыхнулся, посмотрев на часы. Было почти десять вечера. С этой работой он забыл о самом главном.

Пришлось выходить в интернет и загружать программу-звонилку с рабочего компьютера. В отделе это не поощрялось.

Черный экран и рисунок телефонной трубки, покачивающейся из стороны в сторону, секунд через 10 сменились изображением. На Полякова смотрела Женя.

– Привет, – сказал он, заставив себя улыбнуться. – Как дела?

– Ничего, – Женя явно не была переполнена энтузиазмом и радостью от его звонка. Как всегда. – И тебе привет.

– Я с Егором хотел поговорить.

– Его нет.

Мысленно Поляков выругался. Внешне же не подал и вида. С Женей после развода нельзя было снимать маску.

– Сегодня же наш вечер. Когда мы созваниваемся и разговариваем.

– Поляков…

Когда они были женаты, Женя никогда не называла его по фамилии. Он даже помнил, как она говорила, что ее коробит от подобного обращения. Некоторые люди меняются удивительно легко и быстро.

– …У Егора ведь и другие дела бывают. Не только сидеть перед компьютером и ждать, когда ты позвонишь. У него своя жизнь.

Поляков почувствовал, как его разбирает злость.

– И что? Что мне прикажешь? Я ведь не требую, чтобы он слал мне открытки каждое воскресенье и звонил с криками «Любимый папочка, как я скучаю!». Правильно? Я просто раз в неделю хочу поболтать с ним. Что в этом особенного?

Женя всем своим видом демонстрировала, насколько Поляков докучает ей своими словами. Это она умела.

– Вы с ним уже два года живете в разных городах. Тебя удивляет, что он привык? Подросткам и детям легче пережить перемены, чем взрослым. Ты сам знаешь об этом. Он привык жить здесь. Без тебя, – Женя не удержалась и повторила: – У него своя жизнь.

– Не я виноват в этом. Или в этом – тоже я?

– Поляков, не начинай.

Это никогда не было историей любви, о которых рассказывают друзьям. Все произошло прозаично. Не было возвышенных чувств, бессонных ночей и прогулок до утра. Поляков познакомился с Женей через знакомую, которой, как думал молодой опер, он приглянулся. На самом деле знакомая выступила сводней для своей одинокой подружки. Через несколько дней он оказался в небольшом кафе нос к носу с Женей, которая тогда была совершенно не похожа на Женю сегодняшнюю. Робкая, краснеющая и не находящая себе место. Что-то в этом образе его зацепило. Они стали встречаться, а потом однажды Женя сообщила, что беременна. Поляков не сиял от счастья, не пил неделю с друзьями и не носил ее на руках. Но, подумав, он понял. Все идет так, как и должно быть. Теперь у него будет семья.

В глубине души Поляков подозревал, что Женя никогда его, в сущности, не любила. И женила на себе просто потому, что ей не хотелось быть одной, а идеальной пассии не оказывалось. По каким-то причинам – она не распространялась о своем прошлом – ей не везло в личной жизни, а часы тикали. Поляков оказался просто подходящим вариантом. Относительно надежным, со стабильной зарплатой. И да, даже не самым страшным.

Поляков знал, что так живут многие семьи. Живут долгие годы, всю жизнь. Его собственные родители были такими же. И, подумав, он отнесся к переменам в своей личной жизни философски.

А вот сына Поляков полюбил всей душой. Это был плоть от плоти и кровь от крови его сын. У него даже была родинка на лопатке – на том же самом месте, где и у него, Полякова. Как печать «Отцовство сомнению не подлежит». С каждым месяцем копошащийся на полу карапуз радовал Полякова все больше. Опер строил планы, мечтал. Бежал домой, когда многие его коллеги решали после работы оттянуться в пивной через дорогу от отдела. И никогда не возражал, если Женя хотела навестить подругу или прошвырнуться по магазинам.

Четыре года назад Полякова поставили перед фактом. Женя уходит. Произошло то, что должно было произойти в ее жизни уже давно. Тогда стало понятно, что походами только к подругам и исключительно по магазинам дело не ограничивалось. Она полюбила человека. Наконец-то она встретила того, к кому тянулась. Правда, была помеха в виде мужа.

Поляков стоически принял этот удар. За годы совместной жизни он, конечно, привязался к Жене, но ее уход из его жизни трагедией для него не являлся. В отличие от ухода малыша Егора, которого Женя забрала с собой.

Два года Поляков был приходящим папой. Забирал сына со школы, по выходным водил в парки или на речку. Все они привыкли жить так, как жили. Конечно, Поляков хотел бы проводить с Егором еще больше времени, но они и так виделись ежедневно. Как нормальные отец и сын.

А потом Женя сообщила, что ее новый спутник жизни получил отличное предложение, от которого нельзя отказываться. И они переезжают в Краснодарский край. Поближе к морю и солнцу. Подальше от Полякова.

– Да, ты права, – поспешил он, зная, что Женя может просто захлопнуть крышку ноутбука, как уже делала не раз. – Извини. Я не хочу ссориться.

– Хорошо.

Когда они развелись, Поляков окончательно убедился, что всегда был никем для бывшей жены. Она была вынуждена готовить, потому что так надо, улыбаться, когда он шутил, соглашаться на секс, когда ночью он обнимал ее. Очевидно, это притворство сидело у нее в печенках. Потому что последние четыре года Женя была не в силах заставить себя даже улыбнуться ему. Она смотрела на Полякова, как на пустое место. Чем он для нее всегда и являлся.